рядом на стульчике, я заголосила на всю палату. Очень внимательно сестра посмотрела за моим кряхтением вовремя подъема, как я одевала тапочки, накидывала халат на пижаму. А потом скучающе опустила глаза к книжке, видимо поняла, что со мной спорить себе дороже.
— Сотрясение, — пропыхтела себе под нос. — Это у них сотрясение мозгов, сколько меня здесь будут держать! — Вышла в коридор и поковыляла не спеша. Я знала, что у Димы палат номер тридцать. У меня семь, куда идти не представляла.
Атмосфера больницы порядком достала: дяденьки в белых халатах, запах лекарств и разговоры семьи, словно с маленькой девочкой.
Я к Диме и пусть попробуют остановить.
— Анна Сергеевна! Анна Сергеевна! — ну что за невезение.
Пришлось прибавлять шагу, если вырвет, я убью врача. От сотрясения иногда мутило, даже когда в бок поворачивалась в кровати, а сейчас я ускорила шаг. По коридору завернула налево и на полном ходу врезалась видимо в пациента. Глаза подняла и… моя улыбка впервые искреннее засверкала за все время заточения в больнице.
— Привет, красавчик, что здесь забыл? — этот мой красавчик приостановился со смешинками на моих любимых ямочках. В шортах и футболке обыкновенных.
— Звучит как издевательство, Аня. Можно капельку уважения, благодаря этому мы спасены, — я очень хотела к нему в объятия, поэтому не устояла и не совсем поняла, почему он этого не сделал сразу.
Голос надоедливого врача послышался сзади с просьбой вернуться в палату.
— Я никуда не пойду, — обернулась назад. — Пока с ним не поговорю! — ткнула пальчиком в своего Диму, носом уткнувшись ему чуть ниже груди и обхватывая за спиной его ладонями.
И меня наконец приняли в объятия, тяжелыми руками обхватили и мягко погладили волосы.
— А мне, кстати, теперь навсегда привыкать к твоему новому виду? — мягко прощупала я почву, отодвигаясь от Димы подальше и оглядела «своеобразный» облик мужчины.
У него всё тело и лицо необычного серо-голубого оттенка, а кожа при ближайшем рассмотрении выглядела сгорбившейся, стянутой, будто Дима не вылазил из воды долгое время.
К моему удивлению любимый улыбнулся:
— Через пару дней приду в форму. Впервые понижал температуру тела не только себе, но и кому-то еще, поэтому себя переморозил. Боишься больше не буду красавчиком? — насмешливо скользнул пальцем мне по носу, в теплой ласке. Захотелось эти самые пальцы поймать губами и не сильно куснуть.
— Поверь, нет ничего страшнее твоего характера, а это так, — я повела пальцами возле его лица, очерчивая воображаемые контуры. — Недоразумение…
Продолжили разговор у Димы в палате, когда оба кое-как улеглись на одной маленькой кровати. Как оказалось он впервые очнулся только час назад, полностью выкачал поток энергии и ухитрился себя почти заморозить. Отогревался два дня в бессознательном состоянии. Шел ко мне, а я к нему. У дураков мысли сходятся, всегда так думала.
Дима действительно выглядел уставшим. Прикрыл глаза, но со мной разговаривал, лапу свою повалил мне на грудь, тяжеленная придавила к кровати, но я не ворчала, слишком было хорошо от его близости. А Дима подобным образом как бы держал рядом с собой и носом ухитрялся пощекотать за ухом, это абсолютный максимум его движений.
И вдруг возник вопрос. От чего Дима не получал урона ни от пуль, ни от молний? Любимый рассказал, что это Санек самостоятельно провернул за его спиной, когда Дима в отключке был после операции-восстановления рук. Польски соединил их тела. Поскольку у Санька непробиваемая кожа, то теперь и у Димы почти не пробиваемая броня.
И вот тут я поняла, что я дура! И меня вновь обвели вокруг пальца, как маленькую девочку, но сил чтобы орать не было, поэтому я ворчала ему в шею злобно:
— Значит, вот почему ты с такой легкостью сиганул в Белесье? Потому что тебе бы ничего не было? — я шипела очень тихо, как обычно гадюки шипели, прежде чем вцепиться и брызнуть ядом в жертву.
— Аня, я без ума от тебя, но я не дебил! — коротко сказали мне в шею, чувствовала как улыбался, водя губами еле заметно по шее, как становилось сразу «чувствительно» всему телу от его будоражащих прикосновений.
— Ах, значит это я дебил! — еще тише прошипела я, пытаясь игнорировать едва заметные теплые поцелуи за ухом. Здесь будто прозвучала барабанную дробь и теперь надо было перейти на ультразвук от злости, но раздался звонок или звук смс.
Дима не охотно перевернулся на другой бок, схватил телефон и прочитал сообщение:
— Выгляни в окно.
Так написано в смс? Я прошла к окну, задернула шторы. Как хорошо третий этаж, боюсь не скоро смогу подняться выше, чем на третий.
— Посмотри, — я улыбнулась, приглашая Диму. Он покряхтел но поднялся, слегка приобняв меня за плечо.
Моя Алиса с букетом цветов, Саша, рядом с ней Польски, вальяжно положив руку на ее талию что — то шептал и посмеивался. Моя старшая сестра делала вид, что ей безразличны словоизлияния парня. Следом Польски обернулся в другую сторону и скорее всего попросил закурить у Беатриче. Тот дал сигарету и помог прикурить, а затем передал сигарету Колдуну. Я надеюсь, это обычные сигареты, а не наркотики!? Рядом с ним Маша, потом Кристина и Волчица. Между последними девушками стоял, в жизни бы не подумала. Младший Барс и что-то обоим девочкам шептал. Кристина подпустила к себе представителя мужского пола? А замыкал строй Виталик, который в этот момент увидел нас в окно и приветливо помахал.
— Где увидишь подобное разнообразие Бастардов и Аристократов? — повернулась я к Диме.
— Да, — согласился Дима. — А еще в наших рядах Баллиец!
— Точно.
Мы смотрели в окошко, пока ребята начали суетиться и что-то делать на асфальте. День был солнечный, от того очень приятный и заставлял ребят улыбаться. Сейчас Маша присела на корточки и, взяв в руки похоже мелок, принялась изображать из себя художника. Остальные посматривали на нее и что-то говорили будто диктовали.
— Ну и чем всё закончилось? — спросила я у Димы, пока наблюдала за изобразительным искусством теперь в исполнении Кристины.
— Медицинские центры уничтожены, корпорации уничтожены, почти все зверята уничтожены, город полуразрушен, много жертв, НО! Шмонт и Трески мертвы. А мне восстанавливать это дерьмо…
— И кто победил? — вопрос на засыпку.
Вместо ответа Дима улыбнулся глядя вниз через окно, мягко развернул меня туда и указал на рисунок.
— Те, кому принадлежит народная любовь, — пояснил Дима, а я рассмотрела крупный рисунок, изображенный на асфальте. Розовое сердце, внутри него слева — голубая буква Х, справа — бордовое W. Раньше между нашими буквами всегда ставили знак vs, означавший прямое сопротивление. Теперь между буквами мы различили знак